Неточные совпадения
Андрей Иванович подумал, что это должен быть какой-нибудь любознательный ученый-профессор, который ездит по России затем, чтобы собирать какие-нибудь растения или даже предметы ископаемые. Он изъявил ему всякую готовность споспешествовать; предложил своих мастеров, колесников и кузнецов для поправки брички; просил расположиться у него как в
собственном доме; усадил обходительного гостя в большие вольтеровские <кресла> и приготовился слушать его
рассказ, без сомнения, об ученых предметах и естественных.
Чтобы хоть чем-нибудь пополнить свои недостатки, почтенная женщина обратила свое внимание на Привалова, который в ее
рассказах являлся какой-то частью ее
собственного существования.
Только во сне я читал иной раз
собственные стихи или
рассказы. Они были уже напечатаны, и в них было все, что мне было нужно: наш городок, застава, улицы, лавки, чиновники, учителя, торговцы, вечерние гуляния. Все было живое, и над всем было что-то еще, уже не от этой действительности, что освещало будничные картины не будничным светом. Я с восхищением перечитывал страницу за страницей.
Собственный интерес к
рассказу есть главный шанс успеха у слушателей, а капитан всегда был переполнен одушевлением.
Деревенские ребята, отлично знакомые и с глуповатым хохлацким чертом, и с плутовками-ведьмами, пополняли эти
рассказы из
собственного запаса, и вообще эти беседы шли очень оживленно.
Антип Антипыч не только очень любезно принимает его, не только внимательно слушает его
рассказы о кутеже сына Сеньки, вынуждающем старика самого жениться, и о
собственных плутовских штуках Ширялова, но в заключение еще сватает за него сестру свою, и тут же, без согласия и без ведома Марьи Антиповны, окончательно слаживает дело.
Невольным образом в этом
рассказе замешивается и
собственная моя личность; прошу не обращать на нее внимания. Придется, может быть, и об Лицее сказать словечко; вы это простите, как воспоминания, до сих пор живые! Одним словом, все сдаю вам, как вылилось на бумагу. [Сообщения И. И. Пущина о том, как он осуществлял свое обещание Е. И. Якушкину, — в письмах к Н. Д. Пущиной и Е. И. Якушкину за 1858 г. № 225, 226, 228, 242 и др.]
— Вам только надобно бы посмотреть на народ в его
собственной исключительной обстановке, — твердил он Ступиной, — и вы бы, я уверен, могли писать очень хорошие
рассказы, сцены и очерки. Посмотрите, какая гадость печатается в журналах: срам! Я нимало не сомневаюсь, что вы с первого же шага стали бы выше всех их.
Незнакомка Белоярцева была дочь одного генерала, жившего в бельэтаже
собственного дома, на одной из лучших улиц Петербурга. В этом доме знали о Белоярцеве и о его заведении по
рассказам одного местного Репетилова, привозившего сюда разные новости и, между прочим, рассказывавшего множество самых невероятных чудес о сожительстве граждан.
Даже явно неправдоподобные
рассказы его о чудодейственной силе скапливаемых гривенников и пятаков не казались особенно неприятными, потому что в самой манере рассказывания уже слышалось его
собственное ироническое отношение к предмету
рассказов.
Чтобы придать своим
рассказам оттенок действительности, Прозоров углубился в воспоминания
собственной юности, когда он еще студентом занимал вместе с Блиновым крошечную каморку в 17-й линии Васильевского острова.
Затем, в самом начале
рассказа, подпоручик Михин заявили под шумок о своем
собственном мнении, но ввиду недостаточности голосовых средств и свойственной им целомудренной стыдливости мнение это выслушано не было.
Иные, тут же слыша новый
рассказ, припоминали как бы мимоходом что-нибудь из своего
собственного: об разных пересылках, партиях, исполнителях, о партионных начальниках.
Предполагаем, что поэт берет из опыта
собственной жизни событие, вполне ему известное (это случается не часто; обыкновенно многие подробности остаются мало известны и для связности
рассказа должны быть дополняемы соображением); предполагаем также, что взятое событие совершенно закончено в художественном отношении, так что простой
рассказ о нем был бы вполне художественным произведением, т. е. берем случай, когда вмешательство комбинирующей фантазии кажется наименее нужным.
Мне не раз приходилось в настоящем
рассказе упоминать Ваше почтенное имя, так как Вашими добрыми мнениями о Бенни я старался подкреплять свое
собственное мнение о нем, и потому первому Вам посылаю эту книгу с просьбою принять ее.
Оставя мысли, принялся я за повести, но, не умея с непривычки расположить вымышленное происшедствие, я избрал замечательные анекдоты, некогда мною слышанные от разных особ, и старался украсить истину живостию
рассказа, а иногда и цветами
собственного воображения.
Нет, милостивые государи: так нельзя объяснить огромный, повсеместный успех «Юрия Милославского» и
собственное ваше сочувствие; не в одной живости и веселости
рассказа, не в легкости языка надобно искать причины его, а в том, что весь роман проникнут русским духом, народностью.
Припоминая все
рассказы Шушерина об его жизни и театральном поприще, слышанные мною в разное время, я соединю их в одно целое и расскажу, по большей части
собственными его выражениями и словами, которые врезались в моей памяти и даже некогда были мною записаны. К сожалению, все мои тогдашние записки давно мною утрачены, потому что я не придавал им никакого значения. Разумеется, я многое забыл, и потеря эта теперь для меня невознаградима.
Певец чистой, идеальной женской любви, г. Тургенев так глубоко заглядывает в юную, девственную душу, так полно охватывает ее и с таким вдохновенным трепетом, с таким жаром любви рисует ее лучшие мгновения, что нам в его
рассказе так и чуется — и колебание девственной груди, и тихий вздох, и увлаженный взгляд, слышится каждое биение взволнованного сердца, и наше
собственное сердце млеет и замирает от томного чувства, и благодатные слезы не раз подступают к глазам, и из груди рвется что-то такое, — как будто мы свиделись с старым другом после долгой разлуки или возвращаемся с чужбины к родимым местам.
Особенно интересны были
рассказы из его
собственной семейной жизни; он был женат и имел сына, но с женой разошелся, так как она ему изменила, и теперь он ее ненавидел и высылал ей ежемесячно по сорока рублей на содержание сына.
К вечеру весь город уже знал, цриблизительно в чертах, более или менее верных, всю историю печальных снежковских событий, которых безотносительно правдивый смысл затемняли лишь несколько
рассказы Пшецыньского да Корытникова, где один все продолжал истощать меры кротости, а другой пленял сердца героизмом
собственной неустрашимости.
Послеобеденным разговором почти безраздельно владел дорогой гость. Губернаторша только задавала вопросы, прилично ахала, вставляла сожаления о своей
собственной славнобубенской жизни и оживленно восхищалась
рассказами барона, когда тот, в несколько небрежном тоне, повествовал о последней великосветской сплетне, о придворных новостях, о Кальцоляри и Девериа, да о последнем фарсе на Михайловской сцене.
Начиная с романа"Полжизни", написанного в Италии летом и осенью 1873 года, все романы, повести и даже
рассказы были написаны
собственной рукой, стало быть за период времени в 37 лет.
Но когда я приезжал в Тулу, когда сестры, «белые» и «черные», обсев, жадно слушали мои
рассказы, — все, что было в Петербурге, начинало и в
собственном моем представлении кипеть и сверкать, делаться красивым и завлекательным.
Много позже, когда я уже мог судить беспристрастно, я все-таки остался при мнении, что исправления и сокращения были сделаны Гайдебуровым наспех, неумело и небрежно, совершенно без понимания основной мысли
рассказа, которая, по
собственным его словам, была для него неясна.
Под эти звуки в моей
собственной душе слагается решение работать не покладая рук. Я попробую переводить с французского и немецкого и буду помещать мелкие переводные
рассказы в журналах. Таким образом, я скоро выплачу Саше истраченную на нас такую крупную в моих глазах сумму и увеличу хоть отчасти мой скромный доход.
Рассказывали, — и если даже это неправда, то характерна самая возможность таких
рассказов, — будто Линевич, обходя госпиталь, повесил георгиевский крест на грудь тяжело раненному солдату, солдата же этого, как оказалось, пристрелил его
собственный ротный командир за отказ идти в атаку.
Она перешла к анализу своего
собственного отношения к Николаю Павловичу: она с некоторых пор с особенным удовольствием стала встречать его, дни, когда он не приходил, казались ей как-то длиннее, скучнее, однообразнее, ей нравился его мягкий, звучный голос, она с особым вниманием прислушивалась к чтению им ею уже несколько раз прочитанных книг, к
рассказам из его жизни, из его службы, — все, что касалось его, живо интересовало ее.
О господи! положи на уста мои хранение. Когда-нибудь, если удастся, расскажу все, что я про них слышал от девяностолетнего старца, [От него ж узнал я историю молдаванской княжны Лелемико. (Примеч. автора.)] которому тайны их жизни были известны, как его
собственная спальня. А теперь станет ли меня управиться и с настоящим
рассказом!
Предательский ноготь, единственное различие между дочерьми одного и того же отца, в руках графа Свянторжецкого не мог быть орудием, так как
рассказ из воспоминаний его детства, несомненно могущий быть подтвержденным старыми слугами княгини Полторацкой, должен был обнаружить и его
собственное самозванство.
Когда он слушал эти
рассказы любви, его
собственная любовь к Наташе вдруг неожиданно вспомнилась ему и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с
рассказами Рамбаля.